Маоизм в островной Юго-Восточной Азии

Этот регион — Юго-Восточная Азия без Индокитая — представлен фактически двумя странами. Сабах и Саравак, хотя географически находятся здесь же, на Калимантане, будут рассмотрены вместе с Малайзией, в которую они сейчас входят. Малайский султанат Бруней, возможно, следовало бы тоже рассмотреть там же, если бы о нём было что сказать.

Индонезия и Филиппины — расположенные рядом архипелаги. Коммунистическое движение в обеих странах развивалось бурно и отчасти схожим образом, исторически тяготея к Китаю и маоизму. Но судьба его оказалась резко различна: в то время как Филиппины сейчас являются, наряду с Индией, важнейшим центром мирового маоизма и славятся его выдающимися успехами, как на практическом, так и на теоретическом поприще, как в легальном поле, так и в партизанской войне, в Индонезии коммунисты были уже давно разгромлены и до сих пор толком не оправились.

Индонезия

В Индонезии после поражения японцев установился режим президента Сукарно, с которым поначалу коммунисты не ладили. В 1948году их лидер Муссо вернулся после двадцатилетнего пребывания в Москве и возглавил неудачное Мадиунское восстание в Восточной Яве. Не в первый уже раз; ещё в в 1925—1926 гг. было подавлено восстание на Западной Яве и в 1927 г.— на Западной Суматре. Если бы не голландцы, очень кстати выступившие в качестве общего врага, коммунисты были бы разгромлены повторно.

Но в 1951‑м в Компартии Индонезии выдвинулись новые молодые лидеры, во главе с Д. Н. Айдитом. Два года спустя они сформировали альянс с Сукарно, оказав в парламенте решающую поддержку его премьер-министру, Али Састроамиджойо. А в 1959 году коммунисты поддержали президента Сукарно в приостановке конституции, подавлении парламента и развёртывании «направляемой демократии». Приняли выдвинутые им «пять принципов» (Панчасила), в которых нетрудно увидеть сходство с тремя народными принципами Сунь Ятсена. Расширение в виде «веры в единого Бога» осознавалось Айдитом как стрёмный момент, но толковалось в духе веротерпимости, тем более, что и со стороны Сукарно ещё в 1945 году это был такой тактический шаг, позволивший избегнуть формирования исламского государства.

Альянс формально оказался для КПИ очень удачным. В 1950‑х — первой половине 1960‑х компартия стремительно выросла с восьми тысяч человек до 2,5 млн, став крупнейшей в мире (не считая стран, где коммунисты были у власти). Вдобавок партия контролировала мощные массовые организации — рабочие профсоюзы, крестьянские, молодёжные и женские организации, союзы деятелей искусств, писателей, учёных и студентов. Поскольку у партии всё шло так хорошо и гладко, она отчаянно стремилась избежать принятия какой-либо стороны в советско-китайской полемике и даже предпринимала попытки примирения. Ревизионизм Айдит соизволил отметить только у титовцев в Югославии.

Но потом случилась чудовищная трагедия. В 1965 году недовольные коррупцией левые офицеры совершили попытку вооружённого переворота, которая быстро была подавлена. Генерал Сухарто воспользовался ситуацией, развязав антикоммунистическую резню, а затем и сместив президента Сухарто и установив более чем на тридцать лет свою правую диктатуру. Компартия была практически уничтожена. Её остатки в изгнании раскололись в зависимости от того, где нашли приют — в Советском Союзе, Китае или Албании. Подпольщики внутри страны ориентировались на китайскую фракцию. Задним числом они подвергли жёсткой критике политику КПИ при Айдите. Документ 1967 г., упрекал его за «принятие без какой-либо борьбы признания Бунга Карно (т. е. Сукарно) как Великого вождя революции и лидера „народного аспекта“ в государственной власти Республики Индонезия» и «тенденцию сделать КПИ партией с возможно большим числом активистов, некрепкой организацией, так называемой массовой партией». Это ошибки правого рода. А ошибкой левого рода было, по оценке документа, участие партии в попытке переворота.

Сами маоисты приняли линию на организацию затяжной народной войны. Пекин очень поощрял индонезийское повстанчество, не считаясь с дипломатическими осложнениями, но в 1968 г. партизанские базы вокруг Блитара в Восточной Яве были разгромлены, а почти всё руководство, включая их лидера Олеана Аутопеа, было убито. Какая-то затухающая партизанская деятельность в дальнейшем наблюдалась только на периферии, в пограничной области между Западным Калимантаном и малайзийским штатом Саравак (где были свои партизаны, о чём ещё пойдёт речь в обзоре по Индокитаю).

Индонезийских коммунистов в Пекине возглавлял Юсуф Аджитороп, член прежнего политбюро, которому во время резни 1965 года посчастливилось оказаться на лечении. Всё индонезийское сообщество в Пекине, включая остатки компартии, составляло человек триста. Изгнанники поддерживали маоцзэдунъидеи, а после кончины Мао — ревизионистское руководство, но то потеряло к ним интерес. Дополнительным ударом был китайско-албанский конфликт. Десять лет спустя пекинская группа во главе с Аджиторопом ещё существовала, но по существо лишь формально.

Между тем, военное диктатура Сухарто одряхлела. Демократическое движение против неё вдохновляла дочка Сукарно — Мега. В 1998 году Сухарто ушёл в отставку, через два года он был арестован, а ещё через год президентом стала Мегавати Сукарнопутри. В новой Индонезии предпринимаются попытки возрождения коммунистического движения, но по сей день не очень успешные. Если говорить о маоистах, то в 2007 году некая Коммунистическая лига Индонезии подписала декларацию «Подтвердить значение антиревизионистской борьбы и ВПКР», но её упоминания ограничиваются 2006—2008 гг, и более о ней ничего не было слышно. Кроме того, в ИКОР с её основания в 2010 году присутствует (но не очень заметно) некая Революционная Индонезия.

Восточный Тимор

Парадоксальным образом, когда коммунизм был совершенно подавлен в Индонезии, он испытал вспышку в оккупированном ею Восточном Тиморе. Географически это часть Индонезии, но долгое время пребывавшая португальской колонией, христианизированная при этом и категорически не желавшая присоединяться к мусульманской Индонезии. Пришедший к власти после деколонизации в 1975 году Революционный фронт за независимость Восточного Тимора (ФРЕТИЛИН) склонялся влево и содержал сильные маоистские элементы. Вскоре после этого страну захватил Сухарто. Почти всё руководство ФРЕТИЛИН было перебито, но ему удалось развернуть народную войну за освобождение. При этом он ещё больше полевел. Возглавляемая экономистом и музыкантом Абилю Араужу (https://de.wikipedia.org/wiki/Ab%C3%ADlio_Ara%C3%BAjo) делегация летом 1976 года посетила с дружественным визитом Демократическую Кампучию. А в 1981—1984 гг. фронт даже назывался Марксистско-ленинской партией Фретилин.

Борьба за независимость в конце концов (после падения Сухарто) одержала победу, но ФРЕТИЛИН к тому времени решила, что с коммунизмом сильно погорячилась и перешла на гораздо более умеренные позиции.

Филиппины

Коммунистическое движение на Филиппинах имело долгий партизанский опыт. Всё началось под японской оккупацией в 1942 году, когда оставшиеся в Маниле лидеры компартии были схвачены, а новое руководство организовало Народную антияпонскую армию, на тагалоге — Хукбалахап. Её главная цитадель на острове Лусон была вскоре разгромлена, но небольшие группы партизан-хуков продолжали действовать. Для вернувшейся после поражения японцев старой власти и новых хозяев в лице США коммунисты были неприятной помехой. Уже в 1947‑м шестеро их депутатов были выставлены из парламента. Партия вспыхнула, отправила в отставку примиренческое руководство и вернулась к партизанской борьбе, которая была, однако сломлена после 1950 г. (некоторые повстанческие группы, впрочем, продержатся аж до маоистского возрождения герильи в 1968 г.). В 1957 г. партия была официально запрещена, после чего, в надежде реабилитироваться, перешла на умеренные позиции. В 1974 году её руководство встретилось с президентом Фердинандом Маркосом, который двумя годами ранее ввёл военное положение, и выразило поддержку его режиму.

Между тем, в патриотическом студенческом движении появился Хосе Мария («Хома») Сисон, выпускавший радикальный журнал «Прогрессив ривью» и имевший связи с промаоистскими элементами в Компартии Индонезии. В 1967 году он попытался побороться за контроль над старой компартией, но не преуспел в этом. Затем он посетил Китай (там как раз разворачивалась Культурная революция), где был принят Мао Цзэдуном. 26 декабря (т. е. в день рождения Мао) 1968 г. Сисон с горсткой последователей объявил о формировании новой Компартии Филиппин (см. Филиппинский революционный веб-центр и блог информцентра ЦК КПФ), а вскоре после этого и Новой народной армии. Постепенно, к 1980‑м, ННА выросла в значительную силу из тысяч бойцов при поддержке многих десятков тысяч сочувствующих. А в 1973‑м добавилась третья составляющая маоистского движения — Национально-демократический фронт. Сисон призывал «сочетать легальные, нелегальные и полулегальные действия через подпольную, стабильную и широкую сеть. Подпольная революционная сеть развивается через демократические, легальные и полулегальные действия для связи с частью, которая иначе была бы изолирована от партии и народной армии, на всех уровнях и подготовить почву для народных восстаний в будущем и для продвижения армии». И на этом поприще партия добилась успехов. Её не остановило даже — в отличие от Перу в 1992‑м,— когда в 1977 году Сисон и многие другие лидеры были схвачены.

В это время произошло охлаждение отношений филиппинцев с китайским руководством. Началось оно ещё при жизни Мао из-за разрядки в отношениях КНР и США. В какой-то момент (неясно, при Мао или уже после) Китай даже поддержал сохранение военных баз США на Филиппинах, что для КПФ был нож острый. В 1980 г. «Анг Байян» писал, что « две сверхдержавы — империализм США и советский социал-империализм — есть главные враги народов мира сегодня», наравне, в то время как дэнистское руководство без всяких сомнений определяло социал-империализм самым главным врагом. Кроме того, КПФ приветствовала свержение иранского Шаха в 1979 г., посчитав это «большим шагом вперёд в мировой борьбе против империализма», и поддерживала установившийся тогда же в Никарагуа сандинистский режим. Дэнисты, напротив, энергично поддерживали Шаха и бранили сандинистов.

Хома вышел на свободу с остальными политзаключёнными в 1987 г., когда правивший страной с 1965‑го Фердинанд Маркос был свергнут народным восстанием при бездействии военных и бежал (в США), а на смену ему пришла Корасон Акино. Вскоре после этого притихшие было повстанческие действия коммунистов были возобновлены.

Однако народ уже не так приветствовал вооружённые акции против демократического режима, как против диктатуры — или же так казалось умеренным элементам, и внутри компартии возникло напряжение по этому поводу). И вот, 26 декабря 1991 г. Армандо Ливанаг опубликовал знаменитый документ «Подтвердить наши основные принципы и исправить ошибки».

В результате последующей ожесточённой борьбы произошёл ряд отколов. Но это всё бесславные ревизионисты. А в 1997 г. от КПФ откололась Марксистско-ленинская партия Филиппин во главе с Франсиско Паскуалем, базирующаяся в Северном Лусоне, со своей армией. Она была идеологически сравнительно близка к КПФ, но как-то не поладила с Хомой. Лет через десять, однако, упоминания о МЛПФ как-то исчезли.

Сама же Компартия Филиппин благополучно существует по сей день, после краха сендеристов в Перу и перерождения прачандистов в Непале деля с индийскими наксалитами положение крупнейшей маоистской партии. Существует распространённая проправительственной прессой точка зрения, что пик их развития был пройдет в 1980‑х, сами они это отрицают, но точно оценить, сколько они потеряли в 1990‑х и насколько потом восстановились, со стороны затруднительно. КПФ не входит в ИКОР, но союзна ей, а также поддерживает собственную международную структуру — Интернациональную лигу борьбы народов.